Андрэ Горц

Экология и свобода

Экология и кризис капитализма

Всякое производство есть вместе с тем и разрушение. На этот факт можно было не обращать особого внимания до тех пор, пока производство не оказывало необратимого разрушительного воздействия на природные ресурсы. Еще бы: ресурсы ведь казались таким неисчерпаемыми. Они способны самостоятельно восстанавливаться: трава растет очень быстро, лес — медленнее, но тоже растет. Эффекты разрушения представлялись даже чем-то продуктивным. Более того, разрушение — это непременное условие производства. И так повторялось из века в век.

Увы, этот процесс необратим. Земля, по замыслу природы, -это не полигон для человеческого рода. Природа — это не сад, вы­ращенный только для нас. Жизнь человека на земле весьма хрупка, и чтобы продлить ее, человеку приходится нарушать некоторые аспекты естественного баланса экосистемы. Первым широкомасштаб­ным нарушением его явилось земледелие: оно изменило естествен­ный баланс не только между разными видами растений, но и между растениями и животными. В частности, этот процесс включает в себя борьбу с различными вредителями и заболеваниями, или борь­бу, которую можно вести как биологическими, так и химическими средствами, а это означает содействие выживанию определенных видов, считающихся «полезными», с тем чтобы помочь им одер­жать верх над другими, признанными «вредными». Именно таким образом земледелие буквально изменило облик поверхности на­шей земли.

Однако природа не является чем-то неприкосновенным. «Проме­теевский» проект «покорения», или «одомашнивания», природы от­нюдь не является априорно неприемлемым с точки зрения окружа­ющей среды. Любая культура (в обоих смыслах этого слова) вступает в конфликт с природой и изменяет баланс биосферы. Фундаменталь­ные вопросы, затрагиваемые экологией, достаточно просты, но их необходимо знать каждому.

— Способны ли те изменения, которые деятельность человека при­вносит в природу, меняя и трансформируя ее, обеспечить сохранение и бережное отношение к запасам невосстанавливаемых ресурсов?

— Не могут ли разрушительные последствия производства превы­шать его позитивные стороны путем уничтожения возобновляемых ресурсов более быстро, чем те способны самостоятельно восстанавливаться?

В обоих случаях нет никаких сомнений в том, что экологические факторы играют решающую и все более важную роль в текущем экономическом кризисе. Это не означает, что такие факторы следует рассматривать в качестве основных причин кризиса: на самом деле мы столкнулись с кризисом капиталистического перенакопления, усугубляемого экологическим кризисом (и, как мы уже видели, со­циальным кризисом). Чтобы пояснить эту мысль, я хотел бы отдель­но остановиться на различных уровнях этого кризиса:

а). Кризис накопления. Достигнув высокого уровня, развитие капитализма зиждется, в первую очередь, на замене рабочих машинами, живой рабочей силы - мертвыми средствами производства. Машина в свою очередь яв­ляет собой воплощение некой концентрированной и нео­душевленной потенции в инертной форме, способной самостоятельно работать без участия человека. Однако производство машин стоит дорого; инвестиции капитала в них могут оказаться прибыльными в том случае, если инвестор ожидает получить от них прибыль, превышаю­щую затраты на их установку. И пока машины служат по­вышению производства, даже при посредстве рабочих, обслуживающих их, машины представляют собой капи­тал. А логика всякого капитала - это стремление к посто­янному росту и развитию.

Расти или погибнуть — таков закон капитала. За исключением периодов длительной стагнации, когда фирмы, занимающие дан­ный сектор экономики, заключают соглашение поделить между собою рынок и сбывать свою продукцию по одинаковым ценам (обычно такое соглашение называется картелью), различные ком­пании активно конкурируют друг с другом. Они действуют следу­ющим образом: каждая из них стремится окупить свои машины как можно быстрее, чтобы получить возможность установить новые, более производительные и эффективные машины, то есть маши­ны, способные производить такой же продукт при участии мень­шего числа персонала. Это явление принято называть повышени­ем производительности.

Таким образом, по мере развития развитого капитализма создают­ся все более сложные и дорогие механизмы, обслуживаемые все меньшим и меньшим числом рабочих, от которых требуется предельно низ­кий уровень квалификации. Таким образом прямые расходы на производство снижаются, а доля чистого капитала возрастает (или, другими словами, повышается уровень прибыли, который обеспечи­вают хозяевам новые машины). Если следовать марксистской терми­нологии, происходит процесс усиления «органического слияния капи­тала». Если сформулировать это же явление несколько иначе, можно сказать, что промышленность становится все более и более капитало­емкой, она использует все большие объемы капитала для производства того же количества предметов потребления. Таким образом, ей приходится тратить все большую и большую часть прибылей на замену и обновление машин, одновременно стремясь компенсировать затраты инвестиционного капитала (по большей части представляемого бан­ками) под проценты, выгодные в первую очередь для кредиторов.

Маркс показал, что рано или поздно средний уровень прибылей должен значительно понизиться: чем более капитала используется для производства того же объема потребительских товаров, тем замет­нее снижение доли прибылей, получаемых от реализации продукции, по отношению к массе привлеченного капитала. Другими словами, такая масса не может возрастать бесконечно и не должна превышать определенный предел.

Но с того момента, как уровень прибылей начинает снижаться, в системе происходит сбой: машины более невозможно производить по прежней цене, в результате снижается выпуск продукции, принося­щей прежние прибыли, и, следовательно, такие машины становится невозможно заменять столь же часто, как прежде. В результате этого производство машин (как и всех прочих изделий) быстро идет на спад, что влечет за собой лавинообразное падение производства. Обраща­ясь опять к терминам марксизма, возникает «перенакопление»: доля капитала в производстве становится настолько большой (а его органи­ческая структура настолько повышается), что его оборот при нормаль­ных тарифных ставках становится невозможным. «Производитель­ность» капитала быстро снижается. Цена же капитальных фондов, которые не могут быть привлечены к извлечению достаточной прибы­ли, снижается до нуля. Таким образом происходит самоуничтожение капитала: машины и конвейеры останавливаются, фабрики закрыва­ются, рабочие теряют работу. Система переживает глубокий кризис.

Для того чтобы избежать кризисных явлений, лидеры капитала постоянно стремятся преодолеть тенденцию к снижению прибылей. В их распоряжении — два основных фактора:

— увеличение количества продаваемых товаров;
— повышение не объема продаж, а цены товаров, в частности, под
предлогом того, что они становятся более качественными и сложными.

Совершенно очевидно, что оба эти подхода не являются взаи­моисключающими. В частности, возможно увеличить объем про­даж, выпуская товары меньшего срока службы и тем самым побуж­дая людей чаще покупать их; в то же время такие товары могут быть более дорогими, отличаться повышенной сложностью и техноло­гичностью.

Такова природа потребления в богатых обществах; она предусмат­ривает рост капитала, не сопровождающийся ни большим удовлет­ворением от товаров, ни расширением выпуска реально полезных товаров, которыми люди могут пользоваться в единицу времени. На­против, она требует повышения качества товаров для достижения такого же уровня удовлетворения потребностей. Все увеличивающиеся объемы энергии, труда, сырья и капитала расходуются «на ветер», не принося людям ни пользы, ни хотя бы улучшения. Производство становится все более и более разрушительным и пагубным; в нем ап­риорно заложены быстрый выход из строя или поломки изделий, то есть быстрая порча продукции задумана с самого начала.

Так, мы видели, что на смену жестяным консервным банкам при­шли алюминиевые, энергозатраты на производство которых в пятнадцать раз выше; железнодорожный транспорт уступает место ав­томобильным перевозкам, влекущим за собой шести-семикратное повышение энергозатрат и основанным на использовании автомоби­лей и грузовиков, которые приходится менять гораздо чаще, чем по­езда и вагоны; так практически исчезли узлы, скрепляющиеся при помощи болтов и винтов — на смену им пришли сварные или цельно­литые, которые не подлежат ремонту; рабочий ресурс духовок или холодильников снизился до шести-семи лет; изделия из натуральных волокон и кожи активно вытесняются синтетическими материалами, которые изнашиваются гораздо быстрее; растет многообразие упа­ковок разового пользования, производство которых требует таких же энергозатрат, как и производство стекла; все более широкое распро­странение получают салфетки, стаканчики и тарелки разового пользо­вания; невиданного размаха достигло сооружение небоскребов из стек­ла и алюминия, на охлаждение и проветривание которых летом уходит столько же энергии, сколько на отопление зимой; и т.д. и т.п.

Нетрудно понять, что экономический рост такого рода — это, об­разно говоря, полет в один конец, не имеющий перспектив на буду­щее. Развитой капитализм стремится избежать потери прибылей и насыщает рынок всевозможной продукцией, обеспечивающей уско­ренный оборот капитала, а также заранее планирует быстрое «мо­ральное» устаревание потребительских товаров. Нетрудно заметить, что тем самым он создает массу эффектов, противоречащих его пер­воначальным целям (тех самых, которые экономисты называют «по­бочными эффектами» или «шлаком»), порождая при этом целый ряд искусственных факторов дефицита, создавая новые трудности и но­вые формы бедности.

Этот полет в один конец, который может закончиться лишь одним -кульминацией экономического кризиса, похоже приближается к концу в результате так называемого нефтяного кризиса. Последний ни­как не связан с экономическим спадом, он лишь вскрыл и актуализировал негативные тенденции, нараставшие на протяжении многих лет. Помимо всего прочего, нефтяной кризис сделал очевидным тот факт, что капиталистическое развитие создавало и создает абсолют­но непреодолимые трудности и проблемы: пытаясь преодолеть эко­номические препятствия на пути своего роста, развитие капитализ­ма привело к возникновению реальных материальных препятствий.

б). Кризис воспроизводства. При капитализме абсолют­ный дефицит совершенно естественным образом выра­жается во взлете цен задолго до того, как возникнет ре­альный недостаток тех или иных товаров. Согласно догмам либеральной (или неоклассической) экономики, повышение цен на дефицитный товар влечет за собой уве­личение выпуска данного товара, поскольку его производ­ство становится более прибыльным. Такая система взгля­дов основана на том, что выпуск дефицитного товара всегда возможен и осуществим. Однако дефицит и пере­бои с товарами, которые начали возникать с середины 1960-х гг., являются принципиально иными, ибо относят­ся к товарам, производство которых невозможно. Интен­сификация экономики не способна увеличить выпуск та­ких товаров: дефицит их обусловлен тем, что таких товаров в природе попросту очень мало.

Это относится и к наличию свободных земель в активно развитых в индустриальном отношении регионах; а также к воздуху, воде и естественному плодородию почв; к лесам, рыбным запасам и постоянно уве­личивающимся видам сырья. Взрывной рост цен привел лишь к усугублению экономического кризиса и даже ускорил его приход, поскольку эта ситуация влияет на снижение уровня прибылей двумя путями.

- Когда воздух, вода и свободные земли в городе становятся дефицитом, просто физически невозможно увеличить их количество, независимо от того, какую бы цену за них ни предлагали. Их можно только разделить между большим числом пользователей или перерас­пределить неким иным образом. Что касается земли, то это означает строительство громадных небоскребов, или активное освоение под­земного пространства, или готовность платить все более и более вы­сокие цены за сельскохозяйственные земли, на которых затем будут построены производственные предприятия, города и дороги. Что ка­сается воздуха и воды, то дефицит означает многократную утилиза­цию имеющихся запасов. Такое многократное использование сдела­лось необходимым не только в Японии, но и в долине Рейна: химическая промышленность Германии была вынуждена отказаться от экстенсивных методов развития, поскольку инвестиции, необхо­димые для многократной утилизации атмосферных объектов, могли бы стать чрезмерно высокими.

Необходимость в такой повторной утилизации имеет исключитель­ную экономическую важность: это означает, что отныне необходи­мо воспроизводить все то, что прежде имелось в изобилии и могло быть получено бесплатно. В частности, воздух и вода стали такими же средствами производства, как и все прочие: индустриальные пред­приятия теперь вынуждены направлять часть своих инвестиций на строительство очистных сооружений, чтобы восстановить хотя бы некоторые из первоначальных свойств воздуха и воды. Последстви­ем этой ситуации явится дальнейшее увеличение органической со­ставляющей капитала (то есть доли капитала на единицу выпускае­мых потребительских товаров). Однако все эти действия не влекут за собой повышения сбыта товаров; воздух и воду, подвергшихся цик­лической очистке и обеззараживанию на выходе из очистных сис­тем предприятий химической индустрии, перепродать невозможно. Таким образом, падение прибылей становится неизбежным; продук­тивность капитала сталкивается с материальными ограничениями. И ограничения, вызванные загрязнением окружающей среды, отнюдь не являются единственными в этом ряду.

- Исчерпание наиболее распространенных минеральных ресур­сов, в частности таких, реализация которых как минимум окупает затраты на их добычу, представляет собой второе материальное ог­раничение уровня прибылей промышленного капитала и самой спо­собности получать такие прибыли. Действительно, открытие и раз­работка новых месторождений сырьевых ресурсов невозможны без привлечения инвестиций, намного превышающих расходы на такие же цели в прошлом. И если средства для таких инвестиций все же будут выделены, это повлечет за собой повышение цены первичного продукта; а более высокая цена на первичный продукт в свою оче­редь негативно скажется на доходах предприятий перерабатываю­щей индустрии, и это в то время, когда они и без того идут на спад, учитывая изложенные выше причины.

Более того, разведка и добыча минеральных ископаемых в буду­щем неизбежно потребует еще более крупных капиталовложений, чем сегодня. Перед лицом быстрого роста цен сырьевых ресурсов, добываемых по этим новым, более высоким ценам, предприятия перерабатывающей индустрии должны начать разработку новейших технологий, обеспечивающих более эффективное использование первичных продуктов, и в том числе энергии. А это также требует новых и новых инвестиций.

Это помогает объяснить весьма оригинальную и кажущуюся парадоксальной характерную особенность нынешнего кризиса: несмотря на нарастающее перепроизводство и избыток производственных мощно­стей, нарастающее падение прибылей и все признаки застоя, уровень инвестирования остается чрезвычайно высоким, а цены продолжают расти. Традиционные экономические модели не способны объяснить этот парадокс, осознать истинный смысл которого можно лишь в том случае, если понять материальные причины, лежащие в его основе.

В сложившихся условиях капитал будет неизбежно испытывать серьезные трудности в финансировании дальнейших инвестиций, то есть, другими словами, окажется неспособным обеспечить собствен­ное воспроизводство. Восполнение индустриального капитала (это­го, так сказать, grosso modo, материальной составляющей производ­ства) не может более осуществляться посредством перемещения капитала; получается, что воспроизводство системы просто-напрос­то обходится дороже, чем она стоит. Другими словами, промышлен­ность тратит больше средств на свои собственные нужды: она постав­ляет конечному потребителю значительно меньше товаров, чем прежде. Ее эффективность снижается, а материальные затраты рас­тут, Так обстоит дело сегодня.

Цепь событий, приведших к возникновению нынешней ситуации, может быть разделена на две ключевых фазы.

На первом этапе производство становится все более вредным и бесполезным, то есть разрушительным, стремясь избежать кризиса перенакопления. Оно ускоренными темпами ведет к уничтожению невозобновляемых сырьевых ресурсов, от которых зависит само, а также наращивает потребление в принципе возобновляемых ресур­сов (воздуха, воды, лесов, почвы и т.д.) такими темпами, что быстро вызывает их оскудение.

На втором этапе, столкнувшись с истощением сырьевых ресурсов, промышленность предпринимает безумную попытку преодолеть дефицит тех или иных товаров, наращивая их производство ради про­изводства. Но продукты этого дополнительного «взрыва» производства никак не сказываются на конечном потреблении; они бесследно поглощаются самой промышленностью.

С точки зрения конечного потребителя, возникает впечатление, словно промышленность стремится производить больше и, следовательно, больше потреблять всевоз­можных видов сырья и ресурсов, чтобы любой ценой поддержать уровень потребления населения на прежнем уровне. Баланс между производством и потреблением смещается и нарушается за счет последнего. Общая эффективность системы идет на спад. Попытки из­менения системы отношений в сфере собствен- ности (например,путем национализации) не способны преодолеть это падение эффективности. Самое большое, на что они способны (да и то на весьма не­
продолжительное время) — это обеспечить перевод ресурсов из сфе­ры потребления в сферу инвестиций. Однако национализация сама по себе не способна положить начало новой фазе устойчивого роста материального потребления. Дело в том, что препятствия, возникающие при этом, становятся слишком серьезными.

Короче говоря, мы имеет дело с классическим примером кризи­са перенакопления, усугубляемого кризисом воспроизводства, ко­торый, как показывают последние анализы, вызван нарастающим оскудением природных ресурсов. Решение этого кризиса можно найти не путем насильственного восстановления прежних темпов экономического роста, а только в радикальном изменении логики самого капитализма. Существующая логика неустанно требует до­стижения максимальных показателей; создания максимально боль­шого числа всевозможных потребностей и поиска путей удовлетво­рения их за счет производства как можно более широкого спектра потребительских товаров и услуг, с тем чтобы извлечь максимальную прибыль из всего этого потока энергии и ресурсов. Однако непосредственная зависимость между «больше» и «лучше» в наши дни нарушена. «Лучше» сегодня может означать «меньше»; мы имеем в виду создание минимального числа потребностей и удовлетворение их за счет минимального расхода материалов, энергии и труда, что­бы свести к минимуму бремя негативного воздействия человека на окружающую среду.

И это вполне может быть достигнуто без обнищания широких слоев или социальной несправедливости, а также без ущерба для качества жизни при условии, что мы действительно готовы начать борьбу с подлинным источником бедности. Подлинным ее источни­ком является не недостаток товаров как таковых, а сама природа этих товаров, та модель потребления и распределения, которую про­пагандируют капитализм и неравенство, лежащее в ее основе. В пос­ледующих двух разделах я хотел бы более подробно остановиться на этих темах.