
Хаким-Бей
Обучение Кали-Юге
Кали-Юге
осталось играть нами примерно 200
тысяч лет — счастье для аватар (1) и
защитников ХАОСА, горе для браминов,
яхвистов (2), божков-бюрократов и их
прихлебателей.
Я понял, что Дарджилинг хранит для
меня какую-то тайну, едва услышав
его название — dorje linge — Город
Молнии. Прибыл я в 1969 году, прямо
перед муссонами. Старая британская
станция на холме, летняя резиденция
бенгальского правительства — улицы
как деревянные винтовые лестницы,
Променад с видом на Сикким и гору
Катченунга — тибетские храмы и
беженцы — красивые люди из желтого
фарфора, называемые лепча (настоящие
аборигены) — индусы, мусульмане,
буддисты, непальские и бутанские,
опустившиеся британцы, которые
потеряли дорогу домой в 1947 году и до
сих пор обслуживают свои пыльные
банки и чайные магазины.
Встретил Ганеш-Бабу, толстого
саддху (3) с белой бородой и чересчур
безупречным оксфордским акцентом —
никогда не видел, чтобы кто-то курил
столько анаши, трубку за трубкой, —
а после мы бродили по улицам, он же
играл в мяч с орущими детьми или
ввязывался в базарные драки, гнался
с зонтиком за перепуганными
клерками, а потом заливался громким
смехом.
Он познакомил меня с Шри Кама-нарансаном
Бисвасом, крошечным средних лет
чиновником бенгальского
правительства в поношенном пиджаке,
который вызвался научить меня
Тантре. Жил господин Бисвас в шатком
бунгало на вершине туманного
крутого поросшего сосной холма, и я
ходил к нему раз в день, принося
литры дешевого коньяка для пуджа и
просто для выпивки — а он просил
меня за разговором курить, потому
что анаша тоже посвящена Кали.
В бурной молодости господин Бисвас
был членом Бенгальской
террористической партии, которую
почитатели Кали и мусульманские
мистики-еретики делили с крайне
левыми и анархистами. Ганеш-Баба, по-видимому,
одобрял это тайное прошлое как знак
скрытой в господине Бисвасе
тантрической силы — несмотря на его
потертый, непритязательный внешний
вид.
Каждый день мы обсуждали
прочитанные мной страницы сэра
Джона Вудроффа («Артур и Аваллон») —
я приходил после полудня, сквозь
холодный летний туман, за дымкой и
кедрами тенью возникали тибетские
ловушки для духов, хлопавшие под
мокрым ветром. Мы отрабатывали Тара-мантру,
Тара-мудру (она же — Йони-мудра),
изучали диаграмму Тара-янтры для
применения в магии. Один раз мы
посетили храм индуистского Марса (как
у нас — одновременно планеты и
божества), и он купил мне кольцо на
палец, сделанное из железного
подковного гвоздя. Коньяк, анаша.
Тара: один из вариантов Кали.
Атрибуты те же: крошечная, голая,
вооруженная, четырехрукая,
танцующая на трупе Шивы, в ожерелье
из черепов или отрезанных голов,
кровь течет с языка, кожа темно-синяя
с серым — в точности как муссонные
облака. Дождь каждый день — дороги
перекрыты грязевыми лавинами.
Кончается срок моего разрешения на
пребывание в пограничной зоне. Мы с
Бисвасом спускаемся с мокрых,
скользких Гималаев на джипе, потом
на поезде и попадаем в город его
предков, Силигури, на плоской
бенгальской равнине, где Ганг
разливается свежей намокшей
дельтой. Мы навещаем в больнице его
жену. В прошлом году наводнение в
Силигури убило десять тысяч человек.
Началась холера, город стоит в
руинах, разрушенный и заляпанный
водорослями, палаты в больнице до
сих перепачканы слизью, кровью,
рвотой, зловонными выделениями
смерти. Она молча сидит на кровати и
не мигая смотрит на ужасные лики
судьбы. Богиня с темной стороны. Он
дарит мне цветную литографию Тары,
которая чудесным образом всплыла на
воде и была спасена.
В тот вечер мы посещаем церемонию в
местном храме Кали, маленьком
полуразрушенном придорожном
деревенском храме — освещение
только факельное -ритмическое пение
и барабаны со странными, почти
африканскими синкопами, совершенно
неклассическое, первобытное и в то
же время бесконечно сложное. Мы пьем,
мы курим.
Один, па кладбище, возле
полусожженного трупа, я прохожу
инициацию в Тара-Тантру. На
следующий день, в лихорадке и с
замутненным сознанием, я прощаюсь и
отправляюсь в Ассам, в великий храм
йони Шакти (4) в Гаухати, как раз к
ежегодному празднеству. Ассам —
запретная территория, и разрешения
у меня нет (5). В полночь Я тайком
схожу с поезда в Гаухати, пробираюсь
назад по рельсам сквозь дождь, грязь
до колен и полную темноту, попадаю
наконец в город и нахожу гостиницу,
полную клопов. К этому времени я
болен как собака. Не сплю.
Утром - автобус до храма,
расположенного на близлежащей горе.
Огромные башни, нависающие божества,
дворики, приделы - сотни тысяч
паломников — странные саддху,
спустившиеся из ледяных пещер,
сидят на корточках поверх тигровых
шкур и монотонно поют. Овец и
голубок режут тысячами, настоящая
гекатомба — нигде ни одного белого
сахиба — канавы на дюйм заполнены
кровью - кривые мечи Кали бьют, бьют,
бьют, мертвые головы скатываются на
скользкую мостовую. Когда Шива
разрезал Шакти на 53 куска и рассеял
их по всему бассейну Ганга, лоно ее
вывалилось из корзины. Какие-то
дружелюбные священники, говорящие
по-английски, помогают мне найти
пещеру, где Йони выставлена на
всеобщее обозрение. К этому времени
я понимаю, что серьезно болен, но
полон решимости завершить ритуал.
Стая паломников (все по крайней мере
на голову ниже меня) буквально
обволакивает меня, как приливная
волна на пляже, и бросает меня вниз
головой по душной, словно
вырубленной троглодитами винтовой
лестнице в клаустрофобную утробу
пещеры, где, галлюцинируя и борясь с
тошнотой, я плыву к бесформенному
конусу метеорита, заляпанного
вековыми наростами охры и топленого
масла. Стая расступается, позволяя
мне набросить на йони мой
жасминовый венок (6).
Неделей позже, в Катманду, я ложусь (на
месяц) в немецкий миссионерский
госпиталь с приступом гепатита.
Невелика цена за все это знание -
печень, как у отставного полковника
у Киплинга! -но я знаю ее, я знаю Кали.
Да, несомненно, архетип всего этого
— ужас, но для тех, кто знает, она
превращается в щедрую мать. Позже, в
лесной пещере над Ришикишем я
несколько дней размышлял о Таре (применяя
мантру, яптру, мудру, благовония и
цветы) и вновь обрел спокойствие
Дарджилинга, его
благоприятствующие видения.
Век Ее должен быть полон ужаса, ибо
большинство из нас не может ни
понять ее, ни прорваться сквозь
ожерелье из черепов к жасминовому
венку, осознав, в каком именно
смысле это одно и то же. Пройти
сквозь ХАОС, проехать на нем, как на
тигре, принять его (даже и
сексуально), напитаться его шакти,
его жизненной силой — вот Вера для
Кали-Юги. Творческий нигилизм. Тем,
кто следует ей, она обещает
просветление и даже богатство —
причастность к ее мирской силе.
Секс и насилие суть метафоры в
стихотворении, которое действует
прямо на сознание через воображение
— или же, в надлежащих условиях, их
можно применять и наслаждаться ими
открыто, наполняясь ощущением
святости всего вообще — от экстаза
и дивных вин до смрада и трупов.
Те, кто не обращают на нее внимания
или полагают ее чем-то от них
отдельным, рискуют быть
уничтоженными. Те, кто почитают ее
как ишта-девата, божественное «я»,
зная ее алхимическое присутствие,
видят ее Железный Век золотым.
Около 1990
_____________________________________
1. Аватара - в индуизме: бог,
спустившийся с небес на землю и
воплотившийся
в какое-либо смертное существо (необязательно
в человека).
2. Традиционно в религиоведении «яхвистами»
именуют ту половину авторов Ветхого
завета (Торы), которая поклонялась
еврейскому племенному божку Яхве (первоначально,
видимо, главному божеству только в
колене Пудовом) - в отличие от другой
половины авторов Ветхого завета,
которые явно поклонялись многим
богам (др. евр. «Элогим», т.е. «боги»)
и потому именуются «элегистами».
Однако здесь Хаким-Бей имеет в виду,
судя по всему, иудейских
священников (раввинов, рабби), а
возможно, вообще всех верующих
евреев (иудеев).
3. Саддху - уличный (деревенский) «святой»,
например, йогин.
4. Йони (др. инд. yoni — букв, источник)
— лоно, женские половые органы; в
индуизме и предшествующих ему
древнеиндийских религиозных
культах — символ божественной
производящей силы, парный лингаму (линге)
- МУЖСКОМУ половому органу. Шакти (cakti
- сила) одна из ипостасей Парвати (она
же Деви, Дургу, Сати и.т.п), жены Шивы.
Шакти считается воплощением
божественной творческой энергии, в
первую очередь разрушительной (Кали),
и сексуальной, плодоносящей (собственно
Йони).
5. Ассам — запретный для иностранцев
штат, т.к. там начиная с первой
половины 60-х гг. XX в. маоистские
повстанцы ведут партизанскую войну
за независимость.
6. Алтарь, собственно, представляет
собой йони, из которой вздымается
лингам. Поэтому на него
действительно можно набросить (надеть)
венок.