Пётр Кропоткин

Современная наука и анархия

VI. Монополии в 19-ом веке

С первой половины 19-го века начали возникать, под покровительством закона, новые монополии, перед кото­рыми старые были детской игрой.

Сначала внимание дельцов устремилось на железные дороги и на океанские пароходные линии, субсидируе­мые государством. Колоссальные состояния были созда­ны в течение немногих десятков лет в Англии и во Франции с помощью «концессий», полученных частными лицами и компаниями на постройку железных дорог, обыкновенно с гарантией известного дохода.

К этому прибавились большие металлургические и горнопромышленные общества для поставки железным дорогам железа на рельсы, железных или стальных мо­стов, подвижного состава и топлива — все эти общества умели получать баснословные доходы и страшно спеку­лировали приобретенными землями. За ними следовали крупные общества для постройки железных морских су­дов и для выделки железа, стали, меди для военного снаряжения и самого снаряжения: брони, пушек, ружей, холодного оружия и т. д.; затем предприятия для по­стройки каналов (Суэц, Панама и т. д.); и, наконец, то, что называют «развитием» запоздалых в индустрии стран, т. е. попросту грабежом их, при помощи субсидий от своего государства. Миллионеры фабриковались тог­да быстро, как грибы, наполовину — голодными рабочи­ми, которых расстреливали без всякой пощады или ссы­лали на принудительные работы, как только они делали малейшую попытку мятежа.

Постройка широкой сети железных дорог в России (начатая в шестидесятых годах), на полуостровах Евро­пы, в Соединенных Штатах, а Мексике, в республиках Южной Америки — все это было источником неслыхан­ных богатств, собранных посредством настоящего грабе­жа, под покровительством государства. Какое жалкое зрелище представлял, бывало, феодальный барон, когда он грабил купеческий караван, проходивший близ его замка! Теперь биржевые дельцы, грабили сразу миллио­ны человеческих существ при открытом содействии госу­дарства и его правительств, самодержавных, парламен­тарных и республиканских.

Но это было не все. Скоро к этому присоединились еще: постройка судов для торгового флота, субсидируе­мая различными государствами; пароходные линии, так­же субсидируемые; затем подводные кабели и телеграфы; постройка туннелей и пересечение перешейков; ук­рашение городов, начатое в грандиозном масштабе при Наполеоне III; и, наконец, возвышаясь над всем этим, как Эйфелева башня над соседними домами, царили го­сударственные займы и субсидированные банки!

Весь этот танец миллиардов совершался при помощи «концессий». Финансы, торговля, война, вооружение, образование — все было использовано для создания моно­полий, для фабрикации уже не миллионеров, а миллиар­деров — владельцев миллиардов.

И пусть не стараются оправдать эти монополии и концессии, говоря, что таким путем люди все-таки вы­полнили и завершили многие полезные предприятия. По­тому что на каждый полезно затраченный миллион капи­тала для этих предприятий учредители компаний обре­меняли государственные долги тремя, четырьмя, пятью, иногда десятью миллионами. Стоит вспомнить только Панаму, где миллионы были выброшены, чтобы «пустить в ход» компании, и только десятая часть денег, внесен­ных акционерами, пошла на действительные работы по пересечению перешейка. Но что происходило с Панамой, происходит со всеми компаниями без исключения в Аме­рике, в Республике Соединенных Штатов так же, как и в европейских монархиях. «Почти все наши компании, железнодорожные и другие, — сказал Генри Джордж в своей работе «Прогресс и бедность», — перегружены таким образом. Там, где действительно пущен в дело доллар, выпускают облигации на два, три, четыре, пять и даже десять долларов; проценты же и дивиденды уп­лачиваются именно на эти фиктивные суммы».

И если бы только было это! Когда сформированы большие компании, то их власть над человеческими обществами такова, что ее можно сравнить только с вла­стью разбойников, захватывавших некогда дороги и бравших дань с каждого путешественника, будь он пешеход или начальник торгового каравана*. И с каж­дым миллиардером, появляющимся с помощью государ­ства, в министерства сыплются дождем миллионы.

* Генри Джордж в своей работе «Протекционизм и свободный обмен» привел следующий пример железного рудника в штате Мичигане. Собственники купили его, заплатив за землю по 15 фран­ков за десятину. Они уступили право добычи руды некоему Кольби, выговорив себе плату в 2 франка с тонны добытой руды. Кольби уступил это право акционерной компании «Морз и К°» за 2 фр<анка> 62 сант<има> за тонну, а «Морз» переуступил это Сельвуду за 4 фр<анка> 37 сант<имов> с тонны, Сельвуд не занимался сам разработкой рудника, но организовал это при помощи подряд­чика, которому он платил 62 1/2 сант<има> с тонны и которому добыча одной тонны руды стоила, считая все вместе (заработную плату, машины, надсмотр, администрацию), 50 сант<имов>, что давало чистой прибыли 12 1/2 сант<има>. Так как добыча дости­гала 1200 тонн в день, то это давало чистого дохода: 150 франков в день подрядчику, который сам добывал руду; 450 франков Сель­вуду; 8400 франков «Морз и К°»; 750 франков Кольби и 2400 фран­ков собственникам земли. Всего чистого дохода 12150 франков в день, сверх стоимости труда и прибыли, которую извлекал подрядчик из работы. Такова была цена монополии, гарантированной государством, т е излишек, который потребитель уплатил за то, что он дал государству право создавать монополии. Этот пример есть малый пример того, что в большом масштабе делается во всех концессиях на железные дороги, каналы, морские суда, подвижной состав, вооружения и т. д.

Грабеж народного богатства, который производился и производится с согласия и с помощью государства — особенно там, где еще остались естественные богатства для захвата, — просто ужасен и отвратителен. Нужно ви­деть, например, великую Транс-Канадскую железную дорогу, чтобы иметь представление о грабеже, одобрен­ном государством. Все, что есть лучшего в плодоносных землях великих озер Северной Америки или в больших городах на берегу рек, принадлежит компании, полу­чившей привилегию на постройку этой линии. Полоса земли в семь с половиной верст шириной, по обеим сто­ронам дороги на всем ее протяжении, была отдана капиталистам, взявшим на себя постройку линии; и когда эта линия, подвигаясь к западу, достигла до малоплодородных равнин, то вместо полосы земли вдоль дороги столько же десятин было отведено в местах плодород­ных, где земля скоро достигла очень высокой стоимости. Там, где государство еще раздавало землю бесплатно новым колонистам, земли, отданные Транс-Канадской дороге, были разделены на участки в одну квадратную милю, расположенные, как черные квадраты на шахматной доске, среди земель, отданных государством ко­лонистам. В результате теперь квадраты, принадлежащие государству и отданные эмигрантам, все заселены, а земли, отданные капиталистам Транс-Канадской доро­ги, получили громадную ценность. Что же касается ка­питала, который, как предполагалось, компания затрати­ла на постройку линии, то он представляет собой, по общему мнению, сумму, раздутую в три или четыре раза» по сравнению с действительно затраченным капиталом:

Куда мы ни посмотрим, везде мы находим одно и то же настолько, что становится трудно указать хоть одно крупное богатство, обязанное своим возникновением только промышленности, без помощи какой-нибудь мо­нополии правительственного происхождения. В Соеди­ненных Штатах, как уже заметил Генри Джордж, найти такое богатство совершенно невозможно.

Точно так же громадное состояние Ротшильдов обя­зано всецело своим происхождением займам, сделанным королями у банкира-основателя этого рода, чтобы сра­жаться против других королей или против своих собственных подданных.

Не менее колоссальное состояние герцогов Вестмин­стерских обязано своим происхождением всецело тому, что их предки получили по простому капризу королей те земли, на которых теперь построена большая часть Лон­дона; и это состояние поддерживается единственно пото­му, что английский парламент, вопреки всякой справед­ливости, не желает поднимать вопроса о вопиющем при­своении лордами земель, принадлежащих английскому народу.

Что касается до богатств крупных американских мил­лиардеров — Астора, Вандербильта, Гульда; до королей трестов нефти, стали, рудников, железных дорог, даже спичек и т. д., — то все они ведут свое происхождение от монополий, созданных государством.

Одним словом, если бы кто-нибудь составил список богатств, которые были присвоены финансистами и дель­цами с помощью привилегий и монополий, созданных государством; если бы кто-нибудь сумел оценить богатства, которые были урезаны из общественного достояния всеми правительствами — парламентарными, монархиче­скими или республиканскими, чтобы отдать их частным лицам в обмен за более или менее замаскированную взятку, — то рабочие везде были бы глубоко поражены и возмущены. Получились бы неслыханные цифры, с трудом понимаемые теми, кто живет на свою скудную за­работную плату.

Рядом с этими цифрами, которые являются продук­том узаконенного грабежа, те, о которых нам красноре­чиво говорят трактаты политической экономии, — просто пустяки, выеденное яйцо. Когда буржуазные экономисты желают нас уверить, что в происхождении капитала мы находим несчастные копейки, накопленные, с лишениями для себя, хозяевами промышленных предприятий из доходов с этих предприятий, то или эти господа невеж­ды, или сознательно говорят то, что неправда. Грабеж присвоение и расхищение народных богатств с помощью государства, заинтересовывая в этом «сильных мира сего»,— вот истинный источник происхождения колос­сальных богатств и состояний, накопляемых каждый год землевладельцами и буржуазией.

— Но вы нам говорите, — возразят нам, может быть, — о захвате богатств в девственных странах, толь­ко недавно завоеванных для промышленной цивилиза­ции 19-го века. Дело обстоит совсем иначе в странах более зрелых в политической жизни, как Англия и Франция.

Между тем в странах передовых, с более развитой политической жизнью, происходит совершенно то же самое. Правительства этих государств находят постоян­но новые предлоги для ограбления граждан в пользу своих любимцев. Разве «Панама», которая обогатила стольких финансовых дельцов, не была чисто французским делом? Разве она не была приложением знамени­той фразы «Обогащайтесь!», произнесенной Гизо; и ря­дом с «Панамой», которая окончилась скандалом, разве не было сотен подобных ей, которые процветают вплоть до наших дней? Нам стоит только вспомнить о Марокко, о Триполитанской авантюре, об авантюре на реке Ялу в Корее, о разграблении Персии и т, д. Эти акты высо­кого мошенничества происходят все время, и они пре­кратятся только после социальной революции.

Капитал и государство — два параллельно растущих организма, которые невозможны один без другого и про­тив которых поэтому нужно всегда бороться вместе — зараз против того и другого. Никогда государство не смогло бы организоваться и приобрести силу и мощь, ко­торую оно теперь имеет, ни даже ту, которую оно имело в Риме императоров, в Египте фараонов, в Ассирии и т. д., если бы оно не покровительствовало росту зе­мельного и промышленного капитала и эксплуатации — сначала племен пастушеских народов, потом земледель­ческих крестьян и еще позднее промышленных рабочих. Таким образом, эта страшная, колоссальная организа­ция, известная под именем государства, образовалась постепенно, мало-помалу, покровительствуя своим кну­том и мечом тем, кому она давала возможность захва­тить себе землю и обзавестись (сначала посредством грабежа, позднее при помощи принудительной работы побежденных) некоторыми орудиями для обработки земли или для производства промышленных фабрика­тов. Тех, у кого нечем было работать, государство за­ставляло работать для тех, кто владел землями, желе­зом, рабами.

И если капитализм никогда не достиг бы своей на­стоящей формы без обдуманной и последовательной под­держки государством, то государство, со своей стороны, никогда не достигло бы своей страшной силы, своей всепоглощающей мощи и возможности держать в своих руках всю жизнь каждого гражданина, какую оно имеет теперь, если бы оно не работало сознательно, терпеливо и последовательно над тем, чтобы образовался капитал. Без помощи капитала королевская власть никогда даже не смогла бы освободиться от церкви; и без помощи ка­питалиста она никогда не могла бы наложить свою руку на все существование современного человека, с первых дней его школьного возраста до могилы.

Вот почему, когда говорят, что капитализм начинает­ся с 15-го или 16-го века, то это утверждение может рассматриваться как имеющее некоторую полезность постольку, поскольку оно служит к утверждению парал­лелизма развития государства и капитала. Но факт со­стоит в том, что эксплуатация капиталиста существова­ла уже там, где были первые зародыши индивидуальной собственности на землю, там, где было установлено пра­во таких-то людей пускать скот пастись на такой-то зем­ле и, позднее, возможность обрабатывать такую-то зем­лю при помощи принудительного или наемного труда. Даже теперь мы сами можем видеть, как капитал ведет уже свою зловредную работу у пастушеских монгольских народностей (монголы, буряты), которые едва вы ходят из стадии родового быта. Действительно, доста­точно, чтобы торговля вышла из правил родового быта (в силу которых ничто не может быть продано одним членом рода другому того же рода); достаточно, чтобы торговля стала личной, чтобы уже появился капитализм. И когда государство (приходя извне или развиваясь в данном племени) накладывает свою руку на племя посредством налога и своих чиновников, как это оно уже делает с монгольскими племенами, то пролетариат и ка­питализм уже появились и неизбежно начинают совер­шать свое развитие. И именно для того, чтобы отдать кабилов, марокканцев, триполитанских арабов, египетских феллахов, персов и т. д. во власть капиталистов, привезенных из Европы, а также и местных эксплуататоров, — европейские государства делают теперь свои завоевания в Африке и Азии. В странах, недавно заво­еванных, можно видеть своими глазами, как государство и капитал тесно связаны между собой, как одно порож­дает другое, как они определяют взаимно свое параллельное развитие.