Пётр Кропоткин

Современная наука и анархия

VIII. Война

ПРОМЫШЛЕННОЕ СОПЕРНИЧЕСТВО

Уже в 1883 году, когда Англия, Германия, Австрия и Румыния, воспользовавшись изолированием Франции, заключили союз против России и когда ужасная евро­пейская война была готова вспыхнуть, мы указывали в газете «Le Revolte», каковы были истинные причины соперничества между государствами и вытекавших отсю­да войн

Причина современных войн всегда одна и та же. Это соперничество из-за рынков и из-за права эксплуатировать отсталые в промышленности нации. В Европе уже не сражаются больше из-за чести королей. Теперь бро­сают армии против других ради неприкосновенности до ходов Всемогущих Господ Ротшильда или Шнейдера, Почтенной Анзенской компании или Святейшего Католи­ческого банка в Риме. Короли — более не в счет.

В самом деле, все войны, какие происходили в Евро­пе за последние полтораста лет, были войнами ради интересов торговли, ради права эксплуатации.

К концу восемнадцатого столетия крупная промыш­ленность и мировая торговля, опираясь на военный флот и на колонии в Америке (Канада) и в Азии (Индия), начали развиваться во Франции. Тогда Англия, которая уже раздавила своих соперников в Испании и Голландии, желая удержать для себя одной монополию морской торговли, владычества над морями и колониальной империи, воспользовалась революцией во Франции, что­бы начать против нее целый ряд войн. Она уже тогда поняла, что ей может принести монополия на сбыт про­дуктов ее зарождавшейся промышленности.

Видя себя достаточно богатой, чтобы оплачивать ар­мии Пруссии, Австрии и России, Англия вела против Франции в течение четверти века целый ряд ужасных, разорительных войн. Франция должна была истекать кровью, чтобы выдержать эти войны. И только этой ценою она смогла удержать свое право остаться «вели­кой державой». Иначе говоря, она удержала за собой право не подчиняться всем условиям, которые англий­ские монополисты хотели ей навязать в интересах своей торговли. Она удержала за собой право иметь флот и военные порты. Потерпев неудачу в своих планах ко­лониального распространения в Северной Америке (она потеряла Канаду) и в Индии (она должна была поки­нуть здесь свои колонии), она получила вместо этого разрешение создать себе колониальную империю в Аф­рике — под условием не трогать Египта — и обогащать своих монополистов, грабя арабов и кабилов в Алжире.

Позже, во второй половине девятнадцатого века, на­ступила очередь для Германии. Когда крепостное право было там уничтожено вследствие восстаний 1848 года и когда уничтожение общинного землевладения вынуди­ло молодых крестьян массами покидать деревни и идти в города, где они за голодную плату предлагали свои «незанятые руки» промышленным предпринимателям, — крупная промышленность быстро развилась в различных немецких государствах. Немецкие промышленники ско­ро поняли, что если дать народу хорошее, реальное вос­питание, то они смогли бы быстро нагнать страны круп­ной промышленности, как Франция и Англия, при усло­вии, конечно, если Германия получит выгодный сбыт за границей. Они знали то, что так хорошо доказал Прудон, а именно что промышленник может серьезно обога­титься лишь в том случае, если большая часть его про­дуктов вывозится в страны, где они могут быть прода­ваемы по ценам, каких они никогда не могут достигнуть в стране их производства.

И тогда во всех социальных слоях Германии — в эксплуатируемых так же, как и в эксплуатирующих, — явилось страстное желание объединить Германию: во что бы то ни стало сделать из нее могущественную им­перию, способную поддерживать колоссальную армию, морской флот и могущую завоевать порты в Северном море, в Адриатике и когда-нибудь — в Африке и на Во­стоке; словом, империю, которая могла бы диктовать экономические законы в Европе.

Для этого нужно было, очевидно, разбить силу Фран­ции, которая воспротивилась бы этому и которая тогда имела, или казалось, что имела, достаточную силу, что­бы помешать этому.

Отсюда — ужасная война 1870 года, со всеми ее пе­чальными последствиями для мирового прогресса, кото­рые мы терпим еще до сих пор.

Вследствие этой войны и вследствие победы, одер­жанной над Францией, германская империя — эта меч­та, лелеемая еще с 1848 г. немецкими радикалами и со­циалистами, а также и консерваторами, — была наконец создана, и скоро она заставила почувствовать и признать свое политическое могущество и свое право диктовать законы Европе.

Затем Германия, вступившая в поразительный период кипучей деятельности, сумела действительно удвоить, утроить, удесятерить свое промышленное производство; и теперь немецкий буржуа с жадностью смотрит на новые источники обогащения — всюду понемногу: на рав­нинах Польши, в степях Венгрии, на плоскогорьях Африки и, особенно, вокруг Багдадской железной дороги, в богатых долинах Малой Азии, где капиталисты найдут для эксплуатации трудолюбивое население под самым прекрасным небом. А там Германии удастся, может быть, захватить когда-нибудь и Египет.

Словом, немецкие дельцы желают завоевать вывоз­ные порты и особенно военные порты в Адриатике Средиземного моря и в Адриатике Индийского океана, т. е. в Персидском заливе, а также на африканском берегу, в Бейре, а затем в Тихом океане. Их верный слуга, гер­манская империя, — к их услугам для этой цели, со все­ми своими армиями и крейсерами.

Но повсюду эти новые завоеватели встречают чудо­вищного соперника, Англию, которая преграждает им Дорогу.

Ревниво охраняя свое первенство на морях, особенно ревниво стремясь удержать свои колонии для эксплуатации их своими монополистами, напуганная успехами ко­лониальной политики германской империи и быстрым развитием ее военного флота, Англия удваивает усилия, чтобы обладать флотом, способным сразу раздавить германского соперника. Она ищет также повсюду союз­ников, чтобы ослабить военное могущество Германии на суше. И когда английская пресса бьет тревогу и пугает английскую нацию, притворяясь, будто она опасается немецкого нашествия, она прекрасно знает, что опас­ность совсем не там. То, что ей нужно, — это быть в со­стоянии бросить регулярную английскую армию туда, где Германия, в согласии с Турцией, атаковала бы ка­кую-либо колонию Британской империи (Египет, напри­мер). И для этого ей нужно иметь возможность обла­дать сильной «территориальной» армией, которая может в случае надобности потопить в крови всякий рабочий бунт. Для этого главным образом и обучают военному искусству буржуазную молодежь, сгруппированную в от­ряды «разведчиков» (бойскауты).

Английская буржуазия желает теперь проделать с Германией то, что она сделала, в два приема, чтобы остановить на пятьдесят или больше лет развитие мор­ского могущества России: в первый раз — в 1885 году с помощью Турции, Франции и Пьемонта и во второй раз — в 1904 г., напустив Японию на русский флот и на русский военный порт в Тихом океане.

В результате этого мы живем, вот уже в течение двух лет начеку, в предвидении колоссальной европей­ской войны, которая может разразиться со дня на день.

Кроме того, не следует забывать, что промышленная волна, катясь с запада на восток, захватила также Ита­лию, Австрию и Россию. И эти государства в свою оче­редь утверждают свое «право» — право их монополистов на добычу в Африке и Азии.

Русский разбой в Персии, итальянский разбой против арабов Триполитанской пустыни и французский разбои в Марокко суть последствия того же желания припасти новых рабов — «производителей сырья» — в Азии и в Африке.

«Консорциум» разбойников, состоящий на службе у европейских монополистов, «позволил» Франции овла­деть Марокко, как он позволил англичанам захватить Египет. Он «позволил» итальянцам завладеть частью Оттоманской империи, чтобы помешать захватить ее Германии; и он «позволил» России захватить северную Персию, чтобы англичане могли овладеть хорошим ку­ском на берегах Персидского залива раньше, чем не­мецкая железная дорога достигла его!

И для этого итальянцы подлым образом избивают безобидных арабов, французы избивают марокканцев и царские опричники вешают персидских патриотов, ко­торые хотели возродить свое отечество, добившись для него некоторой политической свободы. Золя имел полное право сказать: «Какие негодяи эти честные люди!»

ВЫСШИЕ ФИНАНСЫ

Все государства, сказали мы, как только крупная промышленность начинает развиваться в стране, прихо­дят к тому, что ищут войны. Их толкают к этому про­мышленники и, увы, даже рабочие, чтобы завоевать но­вые рынки — новые источники легкого обогащения.

Но более того. Ныне существует в каждом государст­ве особый класс или, точнее, — шайка, бесконечно более могущественная, чем промышленные предприниматели, и эта клика также толкает к войне. Это — высшие фи­нансисты, крупные банкиры. Они вмешиваются в между­народные отношения и подготовляют войны.

В наше время это делается очень просто.

К концу средних веков большая часть крупных горо­дов-республик Италии запутались в долгах. Когда эти города вступили в период упадка, особенно вследствие бесконечных войн, которые они вели между собою, так как все стремились овладеть богатыми рынками Восто­ка, тогда города стали заключать колоссальные займы у своих собственных гильдий крупных торговцев.

Такое же точно явление происходит и теперь с госу­дарствами, которым синдикаты банкиров очень охотно дают взаймы деньги, чтобы в один прекрасный день взять все их доходы под залог.

Конечно, это практикуется, главным образом, с ма­ленькими государствами. Банкиры дают взаймы из 7, 8, 10 процентов, зная, что заем «осуществится» лишь с большою скидкою: т. е. заемщик получит только четыре пятых, а не то и меньше той суммы, за которую он будет платить проценты. В результате этого, за вычетом «комиссионных» банкам и посредникам, государство не по­лучает даже и двух третей суммы, вписанной в его дол­говую книгу

На эти суммы, преувеличенные таким путем, задол­жавшее государство должно отныне платить проценты и погашение. И если оно не уплачивает их в назначен­ный срок, банкиры ничего лучшего не желают, так как присоединяют просроченные проценты и погашение к ос­новному долгу. Чем хуже идут финансовые дела госу­дарства-должника, чем более безрассудны издержки его правителей, тем охотнее предлагают ему новые займы. После этого банкиры устраивают в один прекрасный день «консорциум», чтобы наложить руку на такие-то налоги, на такие-то таможенные пошлины, на такие-то железные дороги.

Таким путем крупные финансисты разорили Египет и позже привели его к тому, что он был аннексирован, т. е. присвоен Англией. Чем более безумны были расхо­ды хедива, тем более его к этому поощряли. Это было аннексией, завоеванием по частям.

Таким же путем разорили Турцию, чтобы отнять у ней понемногу ее провинции. И то же самое произо­шло, говорят нам, с Грецией, которую группа финанси­стов толкнула на войну против Турции, чтобы потом завладеть частью доходов побежденной Греции.

Таким же манером крупные финансисты Англии и Соединенных Штатов эксплуатировали Японию, до и во время ее двух войн: с Китаем и с Россией.

Что же касается Китая, то уже в течение многих лет он стрижется синдикатом, представляющим крупные банки Англии, Франции, Германии и Соединенных Шта­тов. И со времени революции в Китае, Россия и Япония требуют, чтобы их допустили участвовать в этом синди­кате. Они хотят воспользоваться этим, чтобы расширить не только сферы своей эксплуатации, но и свои террито­рии, Раздел Китая, подготовленный банкирами, стоит на очереди.

Короче, у государств, дающих взаймы, существует целая организация, в которой правящие, банкиры, дель­цы по организации компаний, финансовые маклера и весь сомнительный люд, который Золя так хорошо опи­сал в романе «Деньги», подают друг другу руку, чтобы эксплуатировать целые государства,

Там, где наивные люди думают открыть глубокие по­литические причины или национальную вражду, нет ничего, кроме заговоров, созданных пиратами финансов. Они эксплуатируют все: политические и экономические соперничества, национальную вражду, дипломатические традиции и религиозные столкновения.

Во всех войнах последней четверти века видна рука крупных финансов. Завоевание Египта и Трансвааля, захват Триполи, занятие Марокко, раздел Персии, из­биения в Маньчжурии и избиение и международный грабеж в Китае во время восстания боксеров, войны Японии — повсюду мы находим работу крупных банков, Повсюду «высшие финансы» имеют решающий голос. И если до сего дня великая европейская война еще не разразилась, — это потому, что «высшие финансы» ко­леблются. Они не знают, в какую сторону склонятся ве­сы, на чашки которых будут брошены пущенные в ход миллиарды; они не знают, на какую лошадь поставить свои капиталы.

Что же касается сотен тысяч человеческих жизней, которых будет стоить война, — какое дело до них финан­сам? Ум финансиста мыслит столбцами цифр, которые покрывают друг друга. Остальное его не касается: у не­го нет даже необходимого воображения, чтобы вводить человеческие жизни в свои расчеты.

Какой гнусный мир пришлось бы разоблачить, если бы кто-нибудь взял только на себя труд изучить кулисы «высших финансов»! Об этом можно уже догадываться хотя бы по приподнятому Лизисом маленькому уголку завесы, в его статьях в «Le Revue» (появились в 1908 го­ду отдельным изданием, под заглавием «Contre 1'oligarchie financiere en France» — «Против финансовой оли­гархии во Франции»).

Из этого сочинения видно, в самом деле, как четыре или пять крупных банков — Лионский Кредит, Генеральное Общество (Societe Generale), Национальная Контора Учета и Промышленный и Торговый Кредит — владеют во Франции полной монополией на крупные фи­нансовые операции.

Большая часть — почти восемь десятых — француз­ских сбережений, которые ежегодно достигают суммы около двух миллиардов франков, вложена в эти банки; и когда иностранные государства, крупные или мелкие железнодорожные компании, города, промышленные компании пяти частей света являются в Париж, чтобы заключить заем, они обращаются к одному из этих четырех или пяти банков, которые обладают монополией иностранных займов и располагают необходимым меха­низмом, чтобы их провести.

Очевидно, что не талант директоров этих банков соз­дал для них такое выгодное положение. Нет, это госу­дарство — прежде всего французское правительство — покровительствовало и содействовало этим банкам и создало для них привилегированное положение, сде­лавшееся скоро монополией. А затем другие государст­ва, государства, делающие займы, усилили эту монопо­лию. Так, Лионский Кредит, монополизировавший рус­ские займы, обязан своим привилегированным положе­нием финансовым агентам русского правительства и царским министрам финансов.

Аферы, устраиваемые этими четырьмя или пятью об­ществами, исчисляются миллиардами. Так, в два года — 1906 и 1907 — они распределили в различных займах семь с половиной миллиардов — 7500000000 фр<анков>, из которых 5500000000 в иностранных займах (Lysis. Стр. 101). И когда мы узнаем, что «комиссионные» этих компаний за организацию иностранных займов равня­ются пяти процентам для «синдиката приносящих» (тех, кто «приносит», доставляет новые займы), пять процен­тов для синдиката гарантирующего и от семи до десяти процентов для синдиката или, скорее, для треста четы­рех или пяти названных банков, то можно себе предста­вить, какие колоссальные суммы достаются этим моно­полистам.

Так, один «посредник», который «доставил» заем в 1 250 миллионов, заключенный русским правительст­вом в 1906 году, чтобы раздавить русскую революцию, получил за это — по словам Лизиса — комиссию в две­надцать миллионов!

Легко понять, какое закулисное влияние оказывают великие директора этих финансовых обществ на между­народную политику, со своим таинственным счетоводст­вом, со своими полномочиями, которых некоторые директора требуют и получают от акционеров, ибо нужна большая конспиративность, когда приходится выплачи­вать 12 миллионов франков господину такому-то, 250000 министру такому-то и столькото миллионов, не считая орденов, представителям печати! Нет ни одной крупной газеты во Франции, говорит Лизис, которая не была бы подкуплена банками. Это понятно. Легко мож­но догадаться, сколько нужно было раздать денег газетам, когда подготовлялся в 1906-1907 годах ряд рус­ских займов (государственный, железнодорожный, зе­мельных банков). Сколько писак жирно покушали бла­годаря этим займам — видно из книги Лизиса. Какое счастье, в самом деле! Правительство великой державы на краю гибели! Надо раздавить революцию! Не каж­дый день встречается подобный случай!

И вот, все знают это, более или менее. Нет ни одно­го политического деятеля, который не знал бы подопле­ки этих мошенничеств и не слыхал бы в Париже имен женщин и мужчин, «получивших» крупные суммы после каждого займа — крупного или малого, русского или бразильского.

И каждый, если он хоть что-нибудь смыслит в делах, прекрасно знает, в какой мере вся эта организация «высших финансов» есть создание государства, необхо­димая принадлежность государства.

И именно это государство, которого власть весьма боятся уменьшить, — это государство, в умах реформато­ров-государственников, должно стать орудием освобож­дения масс?! Умно, нечего сказать!

Глупость ли, невежество или мошенничество руково­дит людьми, когда они это проповедуют,— оно одинаково непростительно людям, считающим себя призванными располагать судьбами народов.