Пьер-Жозеф Прудон

ЧТО ТАКОЕ СОБСТВЕННОСТЬ?
или ИССЛЕДОВАНИЕ О ПРИНЦИПЕ ПРАВА И ВЛАСТИ

Глава IV
СОБСТВЕННОСТЬ НЕВОЗМОЖНА

9-е предложение. Собственность невозможна, потому что она бессильна против собственности.

I. Согласно третьему выводу из нашей аксиомы собственник получает проценты так же, как и иностранец; этот принцип политической экономии общепризнан. С первого взгляда он кажется чрезвычайно простым, но на самом деле нет ничего более нелепого, более противоречивого и более невозможного.
Промышленник, говорят, сам уплачивает себе за наем своего дома и за свои капиталы; он уплачивает себе, т. е. заставляет платить себе публику, покупающую его продукты, ибо допустим, что промышленник захочет получать такую же прибыль, какую он якобы получает со своей собственности и со своих товаров: может ли он заплатить себе 1 франк за то, что стоит ему 90 сантимов, и, кроме того, получить еще прибыль на рынке? Нет; при такой операции деньги купца переходили бы из правой его руки в левую без всякой прибыли для него.
И вот то, что верно относительно одного лица, ведущего торг с самим собою, верно также относительно целого торгового общества. Составим цепь из 10, 15, 20 или скольких угодно производителей, но если производитель А получит прибыль с производителя В, то согласно экономическим принципам В должен взыскать эту прибыль с С, С с D и т. д. до Z.
Но кто же уплатит Z прибыль, полученную вначале А? Потребитель, отвечает Сэй. Жалкий лицемер! Кто же этот потребитель, как не А, В, С, D и т.д.? Кто уплатит Z? Если это сделает первый получивший прибыль А, то прибыли не получит уже никто, не будет уже, следовательно, и собственности. Если же Z возьмет на себя уплату этой прибыли, то он тем самым перестает быть членом общества, так как последнее отказывает ему в праве собственности и в праве на доход, каковые права оно дает всем остальным своим членам.
Раз только нация, так же как и все человечество, представляет собою большое промышленное общество, которое не может развить какую-либо деятельность вне собственных пределов, то ясно, что никто не может разбогатеть без того, чтобы кто-нибудь другой не обеднел. Для того чтобы право собственности, право получать доход (droit d'aubaine) могло осуществляться для А, необходимо, чтобы Z был лишен его; отсюда ясно, что равенство прав без равенства условий существовать не может. Несправедливость политической экономии в этом отношении можно назвать прямо вопиющей. "Когда я, промышленный предприниматель, покупаю услуги рабочего, я не включаю его заработной платы в чистый продукт моего предприятия, наоборот, я исключаю ее из него; но рабочий считает ее своим чистым доходом" (Сэй. Economie politique).
Это значит, что все заработанное рабочим есть чистый продукт, но что чистым продуктом предпринимателя является только та часть полученного им дохода, которая остается за вычетом его жалованья. Но почему же один предприниматель имеет право получать прибыль? Почему это право, в сущности тожественное с правом собственности, не дано рабочему? С точки зрения экономической науки каждый рабочий представляет собою капитал; но с точки зрения той же науки всякий капитал, кроме расходов на его содержание и изнашивание, должен давать процент; собственник и взимает этот процент как со своего капитала, так и с самого себя; почему же рабочему не позволено также взимать процент со своего капитала, т. е. с самого себя?
Собственность есть, следовательно, неравенство прав, ибо не будь она неравенством прав, то она была бы равенством благ, т. е. исчезла бы совсем. Так как конституционная хартия гарантирует всем равенство прав, то. следовательно, при существовании этой хартии собственность невозможна.
II. Может ли собственник имения А в силу одного того, что он собственник этого имения, завладеть полем своего соседа В? Нет, отвечают собственники; да и что это имеет общего с правом собственности? Это вы увидите из нижеследующих предложений.
Имеет ли право промышленник С, торговец шляпами, заставить своего соседа D, также торговца шляпами, закрыть свою лавку и прекратить торговлю? - Ни в каком случае!
Но С желает заработать на каждой шляпе 1 франк, между тем как D довольствуется 50 сантимами; очевидно, умеренность D препятствует осуществлению притязаний С; имеет ли последний право препятствовать сбыту товаров D? Конечно нет.
Раз D властен продавать свои шляпы на 50 сантимов дешевле, чем их продает С, то и последний в свою очередь волен понизить цену своих шляп на 1 франк. Но D беден, а С богат; вследствие этого D через год или два разоряется непосильной ему конкуренцией, а С оказывается хозяином положения. Может ли собственник D предпринять что-либо против собственника С? Может ли он требовать от последнего возвращения своей торговли, своей собственности? Нет, ибо D имел право сделать то же самое, что сделал С, если бы D был богаче С.
На том же основании крупный собственник А может сказать мелкому собственнику В: продай мне твое поле или ты не продашь своего хлеба. И при этом А не причинит В никакой несправедливости и последний не будет иметь права жаловаться на него. Таким образом, при желании А поглотит В просто потому, что он больше последнего. И не на основании права собственности А и С ограбят В и D, но на основании права сильного. При помощи права собственности два соседа землевладельца, А и В, так же как и торговцы С и D, не могли ничего сделать друг против друга; они не могли ни ограбить, ни уничтожить друг друга, ни обогатиться один в ущерб другого; ограбление было произведено на основании права сильного.
Но именно на основании того же права сильного фабрикант может понизить заработную плату своих рабочих, богатый торговец и обладающий большими запасами собственник продавать свои продукты за такую цену, какую они захотят получить. Предприниматель говорит рабочему: "Вы вольны предложить свои услуги кому-нибудь другому, так же как я волен принять их; я предлагаю вам столько-то". Торговец говорит своему клиенту: "Вы можете брать или не брать; ваши деньги, мой товар, я требую столько-то". Кто же уступит в этом случае? Более слабый, конечно.
Таким образом, без насилия собственность беспомощна перед собственностью; без насилия собственность не может увеличиваться посредством дохода (aubaine), следовательно, без насилия собственность невозможна.
Историческая справка. Вопрос о сахарном производстве колонистов и туземцев дает нам яркий пример этой невозможности собственности. Предоставьте их самим себе, и туземец будет разорен колонистом. Для того чтобы поддержать свеклосахарное производство, надо обложить налогом сахарный тростник; для того чтобы оградить собственность одного, надо нарушить собственность другого. Самой замечательной особенностью всего этого дела и особенностью, на которую меньше всего обратили внимания, является тот факт, что так или иначе принцип собственности должен быть нарушен. Дайте каждой отрасли промышленности пропорциональное право, так чтобы они уравновешивали друг друга на рынке, и вы создадите maximum, нанесете собственности двойной удар: с одной стороны, ваша такса нарушает свободу торговли, с другой стороны, она отрицает равенство собственников. Возместите потери на свекловице, и вы нарушите собственность плательщика налогов. Эксплуатируйте за счет нации оба сорта сахара, подобно тому как теперь эксплуатируются различные сорта табака, и вы уничтожите известный вид собственности. Осуществление последнего предложения было бы проще и лучше всего; но для этого понадобилась бы совместная деятельность знающих и великодушных людей, а это в настоящее время вещь недостижимая.
Конкуренция или, как ее называют иначе, свобода торговли, одним словом, собственность в сфере обмена долго еще будет служить основой нашего торгового законодательства, которое с экономической точки зрения охватывает собою все гражданские законы и все правительство. Что же такое конкуренция? Дуэль, происходящая на ограниченном пространстве, при которой правота борющихся устанавливается при помощи оружия.
Кто лжет, обвиняемый или свидетель? - спрашивали наши жестокие предки. - Пусть они борются друг с другом, - решал судья, еще более жестокий, - прав будет более сильный.
Кто из нас двух будет продавать соседям пряности? - Пусть они откроют лавочки, - восклицает экономист, - наиболее хитрый или наиболее жуликоватый окажется более честным человеком и наилучшим торговцем!
В этом заключается весь дух Наполеонова Кодекса.